Online клуб

Кажется, среди всех живых существ, населяющих землю, птицы обладают наилучшими возможностями в отношении «свободы» передвижений.

В самом деле. Полярная крачка гнездится у берегов Таймыра, осенью она может быть встречена у атлантических берегов Европы, а зимой эта же крачка находится уже на другом конце земного шара, за Полярным кругом. Небольшой куличок — краснозобик, проведя гнездовое время на том же Таймыре, летит потом на зиму к южным берегам Африки, Австралии и нередок в зимние месяцы на Тасмании. Большие пространства суши и Моря, пустыни и подчас высочайшие горы разделяют места гнездования и зимовок многих видов птиц и это им не помеха. Кажется, действительно, птица летит, куда хочет. Что ей мешает? В небе нет ни дорог, ни препятствий — полет делает птицу «свободной».

И, однако, это только так кажется. Мы можем изумляться дальности и неутомимости полета птицы (которые нередко переоцениваются), можем наблюдать птицу в разных местах и в разных условиях, но, изучив внимательно перемещения птиц и их размещение, увидим, что «произвола» здесь нет. Крылья как будто позволяют птице лететь, куда угодно, но она этого обычно не делает. Передвигаются птицы строго закономерным образом, будучи, как видно, чем-то связаны. Это территориальные связи, которые у птиц выражены ничуть не слабее, чем у нелётающих животных. Способность к полету не ослабляет эти связи. Скорее происходит обратное. Территориальные связи ограничивают свободу перемещений птицы, подчас препятствуют ей полностью использовать свои летательные способности.

Чечётка

Общую картину размещений и перемещений птиц на земном шаре можно представить себе следующим образом. Каждая особь птицы или каждая пара, а точнее, видимо, каждая элементарная популяция (стая) заключена как бы в широкую и длинную «трубу». Птица в состоянии пролететь через всю «трубу» от начала и до конца. Однако выйти за пределы нашей воображаемой трубы она, как правило, не может. В средине августа полярные крачки втягиваются в эту «трубу» на Таймыре и через пару месяцев выскакивают из нее в Южном Полярном море. У могучей морской птицы — тонкоклювого буревестника, который гнездится на островках между Австралией и Тасманией, своя «труба», охватывающая широким кольцом Тихий океан. Одна часть этого кольца, которым птица летит после гнездования на север, пролегает у восточных берегов Азии, другая часть — обратный путь птицы — проходит у берегов США и потом пересекает Тихий океан от Калифорнии к Новой Зеландии и Тасмании.

Бесчисленное множество подобных воображаемых труб опоясывает земной шар в разных направлениях, преимущественно все же с севера на юг и обратно. Иногда эта одна общая «труба» для всего вида, особенно, если его гнездовая область занимает сравнительно небольшую территорию (тонкоклювый буревестник), но чаще каждая популяция, каждая стайка имеют свою «трубу». Последние могут сложно пересекаться друг с другом и кажется, что птицы летят повсюду, так сказать, произвольно. Но это только суммарное и неправильное представление. Здесь можно вспомнить кровь, которая омывает все тело животного, но течет отдельными струйками, заключенными в свои капиллярные сосуды.

Территориализм присущ птицам не в меньшей степени, чем нелетающим животным. Он выражается прежде всего в широко уже известном гнездовом консерватизме. Как правило, птицы возвращаются каждый год на гнездовье к своему один раз избранному месту. Но есть и консерватизм зимовок. Упорство, с которым птица придерживается своей зимовочной территории, бывает порой просто изумительным. Мелкие воробьиные птицы, например зяблики, с большим постоянством летят из Европы в экваториальную Африку и проводят там зиму в одном и том же саду. Можно отловить зимующую на Швейцарских озерах чайку, перевезти ее через горный хребет и птица вскоре же вернется обратно. Фактов, подобных сказанным, накапливается в орнитологической науке все больше. Уже сейчас они позволяют сказать, что территориализм птицы на зимовке не исключение, а, видимо, правило.

Что же тогда остается? Сезонные миграции, т.е. перелеты. Но и здесь, как бы ни спорили между собой сторонники пролетных путей и широкого фронта, мы можем сказать теперь уверенно одно. Беспорядочного в территориальном отношении перелета не существует. Птицы могут лететь и широким фронтом, но фронт этот слагается из целой серии пролетных путей отдельных стаек (это и есть «трубы», уподобленные мной капиллярам). При этом каждая стайка, она же элементарная популяция, имеет во время перелета свои достаточно четкие территориальные связи.

Вот и получается, что гнездовые территориальные связи меняются соответственно сезону на зимние, а в промежуточное время действуют территориальные миграционные связи. Последние выражены не только у тех птиц, которые во время перелетов придерживаются рек или берегов морей, но и у мелких сухопутных видов, биотопы которых рассеяны диффузно, а не вытягиваются в длинную ленту.

Территориальный образ жизни птицы выражается не только в том, что она занимает определенный, постоянный из года в год участок для гнездования или для зимовки. Относительно ряда видов птиц известно, что территория, на которой живет птица, осваивается ею строго закономерно. Усатые синицы облетают каждодневно свою территорию по строго постоянным маршрутам. Можно провести весь день в местах, где живут эти маленькие птички, и не заметить их, если не попасть на их маршруты. Водяной пастушок обегает свой гнездовый участок тоже по строго определенным путям. Подобным же образом ходит по своему участку фазан в Средней Азии. Как известно, многие виды сов и дневных хищников облетают охотничьи участки всегда в определенной последовательности. Установлено наличие маршрутов и у многих уток.

Маршрутное использование территории, т.е. последовательное нахождение птицы в нескольких немногих точках и перемещение от одной точки к другой по постоянному маршруту, отмечено и на зимовках, например у ряда чайковых птиц, у ворон, грачей, галок. Вороны имеют на зимовках свои места массовых ночевок, оттуда они разлетаются отдельными стайками, каждая своим направлением к местам кормежки и лишь на последних стая разбивается для осмотра кормового участка. По окончании кормежки происходит восстановление стаи на месте сбора и затем повторяется уже проторенный путь к месту общей ночевки.

В некоторых случаях конкретные связи птиц с территорией могут быть довольно легко объяснены. Но чаще мы остаемся в неведении, в чем сущность этих связей и в чем причина их устойчивости. Однако не познанное — это еще не значит не познаваемое. Нужно собирать как можно больше фактов, чтобы обстоятельно выяснить описательную сторону явления. Не зная, как происходит явление, нельзя и объяснить его, так как не знаешь, что именно подлежит объяснению.

Используя свою территорию, многие птицы передвигаются по ней от предмета к предмету, от одного ориентира к другому. Подобного рода передвижение по видимым ориентирам известно во время перелетов, на местах гнездования и на зимовках. Известно, однако, и много иных случаев, когда птица находит нужное ей место в пространстве без помощи видимых ориентиров. Довольно многочисленные опыты по увозу птиц от гнезда (ночью, в закрытых клетках, с вращением клеток и т. д.) показывают, что птицы могут находить свое гнездо, не зная дороги, по которой их увезли.

Чайка

Птицы, перемещенные во время сезонных миграций, поступают по-разному. В одних случаях, и это относится главным образом к старым птицам, уже не раз проделывавшим свои перелеты, перемещенная птица несколько изменяет направление пролета, летит некоторое время новыми, еще неизвестными ей местами и в результате прилетает на свои обычные зимовки. Но бывает иное. Молодые птицы, еще не знающие всего своего пути и ни разу не бывшие на зимовках, летят после перемещения в том же направлении, как они летели до этого, в общем параллельно своему нормальному перелетному направлению. Они прилетают, таким образом, в новое место зимовок, расположенное примерно на таком же расстоянии от обычных зимовок, на какое были перевезены птицы. Пользуясь уже известным нам сравнением, можно сказать, что «труба», которая определяла направление пролета птицы, была смещена параллельно своему исходному положению. Однажды подобное перемещение произвели с серыми воронами на весеннем пролете. Птицы были отловлены в Росситене и выпущены около Фленсбурга в Дании, в 300 км от места вылова. В результате все эти птицы попали вместо своих мест гнездования в Финляндии и Советской Прибалтике на новые места, уже в Скандинавии. В данном случае верность раз избранному направлению перелета (по странам света) оказалась сильнее, чем верность определенному географическому месту.

Только что упомянутые опыты показывают, что консерватизм птиц в отношении территории оказывается все же относительным. При хорошем знании явления и умелом воздействии на птицу одни территориальные связи могут быть заменены на другие. Территориальный консерватизм как явление, как одно из основных экологических свойств птицы остается, но территориальные связи возникают новые и в дальнейшем столь же верно поддерживаются, как поддерживались старые.

В этом отношении очень показателен опыт Великангаза, который из оседлой популяции английских кряковых уток получил в следующем поколении перелетных птиц, имеющих такие же территориальные связи, как утки Южной Финляндии. Кстати, это говорит о том, что конкретный характер территориальных связей никак нельзя рассматривать как полученное по наследству от родителей свойство. Передается по наследству только способность иметь территориальные связи. Но какие именно будут связи, это зависит от конкретной обстановки. А так как обстановка в основе своей меняется мало, то и связи выглядят как постоянные, передающиеся от отцов к детям.

Много еще остается необъясненного в вопросе о том, как птица, поддерживая свои территориальные связи, ориентируется в пространстве.

Иногда здесь помогают видимые наземные ориентиры. В других случаях их нет. Впрочем в последних случаях, может быть, следует искать ориентиры на небесном своде. Немало остроумно проведенных опытов дает возможность заключить, что птицы могут ориентироваться по солнцу. А летящие ночью — по луне и звездам. Это очень сложный случай ориентации, так как положение солнца или звезд на небосклоне с течением времени меняется. Подобная космическая ориентация птиц есть в сущности та же ориентация по видимым ориентирам, но очень усложненная.

Стремясь попасть весной в свою гнездовую область, птицы иной раз оказываются в слепой зависимости от своих ориентиров, а эти последние могут в искусственных условиях привести птицу совсем не туда, куда ей надо. Известен следующий опыт. Выпущенные в планетарии мелкие воробьиные птицы начали полет правильным направлением, как если бы они летели на воле. Но вот звездный купол планетария был повернут на 180°. Птицы немедленно же изменили направление полета и, явно обманутые состоянием звездного неба, стали лететь в прямо противоположную сторону.

Обобщать результаты подобных опытов еще преждевременно. Ведь во многих случаях бывает, что птицы летят не постоянным направлением «по компасу». Некоторые кулики северовосточной Сибири летят осенью сначала на восток по свойственному им тундровому ландшафту и лишь после долгого пути в Канаде сворачивают в южном направлении. Известны случаи, когда птицы во время осенних миграций летят сначала по рекам на север, потом сворачивают на запад и потом уже летят в южном направлении. Может быть, только какую-либо часть своего пути они летят по небесным ориентирам, по своему «компасу».

Многое подлежит выяснению. Но ясно одно. При своих перемещениях птицы не летят произвольно, куда их потянет первое побуждение. Они все время находятся в данных им природой рамках. Впрочем, птица это не человек, который может рассуждать, куда ему лучше направиться и может действовать по своему минутному капризу. У всех животных, в том числе, конечно, и у птиц, обычно и не возникает побуждений, не вытекающих из биологической необходимости, из закона единства организма и среды. Из того закона, который в разных случаях по-разному определяет тесные связи птицы с территорией, не оставляя места произволу.

Известно, что у западных берегов Европы можно встретить иногда какую-либо североамериканскую птицу. Это происходит не потому, что птица «свободна» лететь в любом направлении и, воспользовавшись этим, она однажды пересекает океан. Птицы, попавшие к берегам Европы, попросту выдуты ветром из своей «трубы», которая пролегает у атлантических берегов Америки. Некоторым из таких птиц удается продержаться в воздухе настолько, что в конце концов они вновь оказываются у берега, но на этот раз у чужого — в Европе. А большинство таких «выдутых» птиц гибнет в волнах океана. Известен залет европейских чибисов в Северную Америку, выдутых из своей обычной трассы ветром.

Иногда под Кировом, также и в Пермской области удается обнаружить такую необычную для тех мест птицу, как сип или гриф. Это могучие летуны, но появление их за тысячи км от мест их постоянного обитания вовсе не является произвольным. Может показаться странным, что эти птицы появляются в далеких и неблагоприятных для них местах не по своей воле, а как пленники воздуха. Их заносит туда передвигающийся на север восходящий термический поток воздуха. Оторваться от такого потока, чтобы вернуться на родину, гриф уже не в состоянии, так как вне термического потока воздух такую тяжелую птицу «не держит», а лететь долго машущим полетом он не может. По этой же причине крупные парящие птицы не совершают перелетов над морем, там воздух их тоже не держит. А воздух над материком не держит обычно альбатросов и буревестников.

Синица

Итак, бывает, что птица подчас выскакивает из присущих ей территориальных связей и тогда она может быть занесена случаем в самые неожиданные места. Большая синица на значительной части своего ареала оседлая птица. Бывает, однако, что окольцованная синица оказывается иногда за тысячу и более км от места кольцевания. Отсюда нельзя делать вывод о территориальной независимости синицы. Такую птицу надо рассматривать просто как в прямом смысле слова заблудившуюся, по тем или иным причинам вырвавшуюся из присущей ей системы территориальных связей. Известно, что оседлые птицы находят свою территорию всегда с большим трудом, чем перелетные.

Все это позволяет сказать, что слова мои в начале статьи, подытоживающие широко распространенное мнение, что в небе нет ни дорог, ни препятствий, неправильны. Летчики хорошо знают, сколько им бывает препятствий в воздухе. Существуют препятствия и для птиц. Существуют для птиц и воздушные дороги. Подобные дороги, определяемые состоянием атмосферы, которая местами держит, а местами не держит крупных парящих птиц, хорошо известны в районе Босфора, в Иорданской долине, в Северной Америке вдоль хребта Киттатини и во многих других местах. В пролетное время это действительно торные дороги, по которым сплошной струей, как в трубе, одна за другой следуют птицы.

Таким образом, у птиц существуют свои весьма устойчивые связи с территорией. Их мы можем назвать пространственными связями, так как третье измерение играет в жизни птицы очень большую роль. Эти связи разнообразны и во многом еще не изучены. Обладая способностью к полету, птица имеет физическую возможность оторваться от своей территории и перемещаться в любом направлении, но обычно не делает этого. Вскрыть сущность пространственных связей птиц — это крупная и в теоретическом отношении весьма интересная задача. Выяснение ее имеет, на мой взгляд, большое общебиологическое значение.

Но это не только теоретическая задача. Правильное понимание территориальных связей птицы необходимо для практика, далеко не в последнюю очередь для охотника.

Наличие устойчивого территориального консерватизма у птиц дает теоретическую основу для всех мероприятий по акклиматизации перелетных птиц и по увеличению численности перелетных птиц в охотничьих хозяйствах. Оно создает гарантию, что охраняемое стадо птиц не переместится для последующего гнездования на новые отдаленные территории, а возвратится после зимовки обратно. На твердую почву ставится вопрос об охране птиц на зимовках и на путях их перелетов, ибо на зимовках происходит уничтожение вовсе не «ничьих», так сказать, бесхозных птиц, а птиц, прилетевших туда из определенных мест и только определенными путями.

Следовательно, работа по увеличению численности перелетных охотничьих птиц требует координации в действиях целого ряда областей, иногда республик, иногда она возможна лишь в международных рамках.

Надо помнить и следующее. Если охотник бездумно истребляет окружающих его промысловых птиц, он не может надеяться, что к следующему сезону охоты утки прилетят из других мест, чтобы восполнить причиненную им убыль Можно поставить у берега морского залива самые мощные насосы, качать ими воду день к ночь и залив не обмелеет, если достаточно хорошо соединен с океаном. Но птицы имеют локальные территориальные связи, и убыль птиц в одном месте не восполняется автоматически подлетом на освободившееся место новых птиц из «мирового океана», ибо такого океана не существует. Птичье население каждого охотничьего угодья лучше сравнивать не с морским заливом а с изолированным бассейном, с озером, иногда даже с небольшим прудом, воду которого легко вычерпать.

К такому выводу приводит изучение территориальных зависимостей птицы.

Проф. Н.Гладков

Журнал «Охота и охотничье хозяйство», №4, 1960.